Правда, теперь Лето обращал на ее жалобы внимания не больше, чем на ласковый весенний дождик, ведь в отличие от Кайлеи Джессика ничего от него не требовала. Наоборот, ее доброта и ненавязчивые советы помогали ему с полной отдачей отправлять обязанности правителя.

Испытывая сочувствие к Кайлее, не желая причинять вред ее репутации на Каладане и заботясь о душевном покое маленького сына, Лето внешне не изменил своего отношения к бывшей наложнице. Народ любил своего герцога, и он был обязан сохранять у людей иллюзию безоблачной и счастливой жизни в замке; точно так же его отец Пауль разыгрывал для народа роль счастливого супруга леди Елены. Старый герцог назвал это «спальной политикой» – отравой и проклятием всех владетельных Домов империи.

– И зачем я вообще трачу столько сил, разговаривая с тобой, Лето? – желчно проговорила Кайлея, все еще стоя в дверях детской. – Это же все равно что спорить с камнем.

Лето перестал подбрасывать Виктора и, оглянувшись через плечо, жестко посмотрел на Кайлею. Правда, когда он заговорил, голос его оставался ровным и спокойным.

– Я бы не сказал, что ты прикладываешь для этого много усилий.

Выругавшись сквозь зубы, Кайлея резко повернулась на каблуках и выбежала из детской. Лето притворился, что не заметил ее ухода.

Кайлея заметила своего светловолосого брата, несущего на плече балисет, и поспешила к нему. Посмотрев на сестру, Ромбур сразу понял, какой поток жалоб сейчас обрушится на него, и жестом остановил Кайлею.

– Что еще случилось? – Принц коснулся пальцами струн. Туфир Гават начал учить иксианского принца играть на этом сложном девятиструнном инструменте. – Ты нашла новую пищу для своего гнева или речь пойдет о чем-то хорошо мне известном?

Его тон обескуражил Кайлею.

– Так-то ты здороваешься со своей сестрой! Ты все время избегаешь меня. Мы не разговаривали уже целую неделю. Ее изумрудные глаза вспыхнули.

– Это потому, что ты все время на что-то жалуешься: Лето на тебе не женится… Он играет с Виктором в очень примитивные игры… Э.., он проводит слишком много времени с Джессикой… Ему следовало бы чаще брать меня на Кайтэйн… Он не умеет правильно пользоваться салфеткой. Мне надоело быть посредником между вами. – Он решительно тряхнул головой. – Кроме того, тебя просто выворачивает наизнанку оттого, что я вполне доволен своими отношениями с Тессией. Перестань винить других в своих бедах, Кайлея. Ты сама кузнец своего счастья.

– Я слишком многое потеряла в жизни, чтобы быть счастливой. – Кайлея высокомерно вздернула подбородок. Теперь всерьез разозлился уже Ромбур.

– Тебе не кажется, что ты слишком эгоистична и не видишь, что я потерял в жизни ровно столько же, сколько и ты? Просто я не позволяю этой горечи каждый день грызть мою душу.

– Но мы не должны были столько терять. Ты можешь делать больше для Дома Верниусов. – Она испытывала стыд от беспомощности брата. – Как я счастлива, что здесь нет наших родителей. Они были бы не в силах вынести позор твоего малодушного поведения. Ты жалкий принц, брат.

– Теперь ты говоришь, как Тессия. Правда, у нее это получается не так оскорбительно.

Кайлея замолчала, увидев в коридоре неожиданно появившуюся Джессику, которая решительно направилась в детскую. Кайлея одарила новую наложницу острым как кинжал взглядом, но Джессика в ответ лишь сердечно улыбнулась. Войдя в детскую, к Лето и Виктору, она плотно закрыла за собой дверь.

Оглянувшись на Ромбура, Кайлея злобно прошипела:

– Мой сын Виктор – будущее и надежда Дома Атрейдесов, но ты не в состоянии понять даже этого простого факта.

Глубоко опечаленный принц в ответ лишь горестно покачал головой.

– Я изо всех сил стараюсь ей угодить, но все мои попытки ни к чему не приводят, – сказала Джессика, войдя в детскую. – Она практически не разговаривает со мной, а уж как она на меня смотрит…

– Только не это. – Лето испустил шумный вздох. – Я понимаю, что Кайлея создает массу проблем для моей семьи, но у меня не поднимается рука отослать ее прочь.

Он сел на пол, а сын стал забавляться игрушечными вездеходами и орнитоптерами.

– Если бы не Виктор, – сказал Лето.

– Кьяра все время что-то ей нашептывает, и результат налицо. Кайлея – пороховой погреб, готовый в любую минуту взорваться.

Держа в руке модель орнитоптера, Лето беспомощно взглянул на Джессику.

– Теперь и ты показываешь свои зубы, Джессика. Я разочарован. – Лицо его приняло жесткое выражение. – Наложницы не правят этим Домом.

Зная, что Джессика воспитывалась в Школе Матерей Бене Гессерит, Лето очень удивился, увидев, как с лица его возлюбленной схлынула краска.

– Милорд, я вовсе не имела это в виду. Прошу меня простить.

Она поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты.

Лето пустыми глазами посмотрел на игрушки, потом на Виктора, ощущая полную растерянность.

Некоторое время спустя Джессика, скользнув, словно незаметная тень, в фойе замка, начала внимательно наблюдать за тем, как Кайлея что-то шепчет Суэйну Гойре, охраннику, который был приставлен к Виктору. Верность и преданность Гойре герцогу была очевидна, и Джессика видела, насколько сильно привязан этот храбрый офицер к своему юному подопечному.

Гойре явно чувствовал неудобство от повышенного внимания, проявленного к нему со стороны герцогской наложницы; когда Кайлея, якобы случайно, коснулась грудью кителя Суэйна, тот отстранился.

Джессика прошла хорошую подготовку в Бене Гессерит, знала всю подноготную поступков людей и удивлялась, что Кайлея так долго не прибегает к такому мелкому способу отомстить Лето.

Через два дня, сумев скрыться даже от недреманного ока Туфира Гавата, Кайлея, как тень, проскользнула в спальню Суэйна Гойре.

***

Тренировочный зал Оружейных Мастеров на очередном острове архипелага Гиназа был настолько роскошен, что заниматься в нем не побрезговал бы ни один правитель Ландсраада. Этот зал неплохо смотрелся бы даже в императорском дворце на Кайтэйне.

Дункан Айдахо, впервые ступив на пол, выложенный чередующимися темными и светлыми плитами из отполированных вручную ценных пород твердого дерева, был ошеломлен и долго оглядывал зал. С высоких, от пола до потолка, искусно окантованных золотом зеркал, смонтированных в сложную конструкцию, на Дункана смотрели с десяток его собственных отражений. Последний раз он видел такую красоту семь лет назад, в замке Каладана, когда тренировался в гимнастическом зале Атрейдеса под руководством Туфира Гавата.

Великолепное здание с трех сторон окружали высаженные аккуратными рядами кипарисы, а с четвертой дом выходил на каменистый берег. Роскошное здание выглядело еще величественнее на фоне жалкой курсантской казармы. Это здание, принадлежавшее Оружейному Мастеру Уитмору Бладду, лысеющему человеку с багровым родимым пятном на лбу, вызвало бы взрыв издевательского хохота у вечно растрепанного Морда Кура.

Законченный дуэлянт, фатоватый Бладд считал себя аристократом и даже здесь, на заброшенном островке Гиназа, окружил себя роскошью и великолепием. Располагая фамильным состоянием, Бладд вложил свои деньги в оборудование фехтовального зала – самого, как он выражался, цивилизованного места на всем архипелаге. Оружейный Мастер был прямым потомком Порее Бладда, отличившегося небывалой доблестью во время Великого Джихада. Прежде чем вступить в войну, принесшую ему славу и стоившую ему жизни, Порее занимался тем, что перевозил осиротевших на войне детей на безопасные планеты, платя за это сумасшедшие деньги из своего громадного наследства. Уитмор Бладд всегда помнил о своем великом предке, не позволяя забывать о нем и своим курсантам.